Настоящее
Разомлев от почти летнего солнышка, Варвара Никифоровна неспешно шла из поликлиники. Вокруг смеялись дети, щебетали птицы, и весь мир был полон той прозрачной синевой, которая бывает только в конце весны. «Хорошо-то как!», — подумала Варвара Никифоровна, тяжело передвигая ноги и опираясь на палочку. Вены совсем замучили, а еще этот артрит, будь он неладен. В поликлинике два часа под дверью просидишь, а врач тебе: «Чего же вы хотите? Возраст…». Ну да, шестьдесят пять уже недавно «стукнуло».
«Да ну их!», — сплюнула в сердцах Варвара Никифоровна и машинально улыбнулась соседке, которая лениво тащила мешок с мусором. Странной была эта Людмила — мусор выносит, а ресницы все тушью измазаны, будто на танцы собралась. И кому это нужно?
Сама Варвара Никифоровна после того, как мужа не стало жила тихо и как будто сонно. Можно в поликлинику прогуляться, потом сериальчик посмотреть, вкусненькое что-нибудь приготовить. Дочки приезжают, чтобы прибраться, продуктов подкинуть. У внучки то тоже скоро дети пойдут, может и помощь понадобится. Вспомнив про внучку, Варвара Никифоровна сердито поджала губы: «Плохо, что одна…». И ту же себя укорила: «А сама то, как будто забыла про первую, дочку свою — Ларису. Ведь точно так же и у нее было. И ничего… справилась же».
Открыв дверь в темный после яркого солнышка подъезд, она ощупью направилась к лестнице. И, споткнувшись обо что-то, испугалась: чьи-то ноги что ли? Уж чего-чего, а сериалов Варвара Никифоровна насмотрелась вдоволь и фантазия моментально нарисовала ей огромное разнообразие «возможных сюжетов».
Глаза медленно привыкали к темноте. Сначала она увидела седую гриву волос, потом щетинистый подбородок и впалые щеки пожилого мужчины. Далее шло тело в засаленном ватнике и вытянутые ноги. Под телом виднелась лужа, а от невыносимого запаха у Варвары Никифоровны закружилась голова. Но мужчина был вполне себе жив, безмятежно храпел и двигал ногами во сне, на которых не было носков.
«Милицию, что ли, вызвать?» — Она осторожно начала обходить спящего, надеясь на спасительную лестницу. Но, бросив на храпящего более внимательный взгляд, невольно остановилась. Господи, неужели это он? Да не может быть! Вглядываясь в лицо мужчины, она узнавала знакомые черты и все больше пугалась своей догадки.
— Лешик… — Задыхаясь
от едкого запаха, она осторожно пошевелила палкой лежащее тело.
Тот замычал, приподнялся и открыл бессмысленные синие глаза.
— Хозяйка, ты это… Не вызывай никого. Я сейчас уйду. Разморило меня, заснул.
Его
просительность была такой жалкой, что Варвара Никифоровна не выдержала и
расплакалась.
— Лешик, ты почему…такой? Что с тобой случилось?
— Я –
свободный человек! — Лицо мужчины приняло более осмысленное выражение, он даже
попытался пригладить свою гриву заскорузлой рукой и льстиво прохрипел:
—Хозяюшка, мне
бы поправиться. Совсем немного, а?
— Сейчас!—Варвара Никифоровна забыла про боль в ногах и пулей взлетела на свой второй этаж. Лихорадочно открыла шкафчик и нашарила початую бутылку. Спиртное стояло уже лет пять. Но сейчас может пригодиться. И хлеб надо. На закуску.
Мужчина припал к стакану и стал жадно пить, а Варвара Никифоровна, растерянно наблюдая, как двигается его кадык, все пыталась и не могла сопоставить того Алексея, который чуть не стал ее мужем, и это непонятное «существо». Всю жизнь надеялась, что когда-нибудь они встретятся, постоянно носила в сердце частичку того своего чувства. Но чтобы так, в заплеванном подъезде? Ей казалось, еще немного, и она лишится чувств.
Выпив, тот почти осмысленно посмотрел на Варвару Никифоровну и степенно сказал:
— Спасибо
тебе, хозяйка. Спасла меня.
— Так ты не
узнаешь меня? – почти теряя сознание, спросила Варвара Никифоровна. – Я – Варя.
Варюха. Или ты все забыл?
— Варюха? Это ты в промторге кассиршей работала? – озадачился тот.
— Учились мы
вместе в институте, — чуть не плача сказала Варвара.
— А, ну тогда да. Вспомнил. – сказал он. Подруга юности, так сказать.
Давно, в
прошлой жизни…
— Эй, Варюха,
поехали кататься! — Синие глаза, смеясь, смотрели на нее. Загорелые руки,
оттеняемые небрежно подвернутыми рукавами белой рубашки, твердо держали руль новенькой
машины. И весь он излучал такую уверенность в себе и силу, что Варенька готова
была лететь с ним хоть на край света, а не в поселок, около которого, по
слухам, было шикарное озеро.
Девчонки ей откровенно завидовали. Гордость курса, «подарок судьбы», разъезжающий на «Волге» папы-большого начальника. Красавчик с черными, как смоль волосами и внешностью Аполлона. И это все ей, провинциалке. Ну да, внешне вполне себе хорошенькая. Но разве она ему пара?
Однако сколько бы ни злословили однокурсницы, факт оставался фактом. Лучший парень факультета Алексей Шиманский никого, кроме Вари, даже не замечал.
— А, поехали! — задорно улыбнулась она. Теплый ветер, врываясь через открытые окна, трепал ее локоны, мимо мелькали деревушки, и она нисколько не сомневалась, что эта серая лента шоссе ведет ее прямиком к светлому будущему. Конечно же, с ним, любимым Лешиком.
Они купались и загорали весь день, а потом на берегу озера вместе провели всю ночь. И не было силы, которая могла бы ее оторвать от ее мечты. Она ни о чем не жалела, и ничего не боялась. Через три месяца, как только окончат институт, они поженятся. Так сказал Алексей. И она ответила «да»..
Настояшее
— Слушай, Варя, оголодал я. – Сказал Алексей. – Три дня на хлебных корках. Может, чего вынесешь? Раз уж свиделись?
— Ой,
конечно, — спохватилась Варвара Никифоровна. – Ты на лавочку иди, за дом. А я
сейчас приду.
— А домой не
пустишь? Муж заругает? – прищурился Алексей.
— Пущу, — растерялась она.— А мужа… нет. Уже. – Но сначала тебе помыться бы. Сам понимаешь.
Дома она брезгливо
кинула у двери его ватник и приготовила ванну. Бросилась к шкафам, достала
одежду Николая. Сколько лет прошло, а все не могла выкинуть. И вот, получается,
пригодилась.
Давным-давно,
в прошлой жизни
— Варюха,
послушай, — он мялся и не смотрел ей в глаза. –Тут такое дело… Меня в Найроби
на три года посылают. Папа постарался, уж не знаю, как ему удалось. В дипмиссии
работать буду. Представляешь? Получается, сейчас не до свадьбы.
—А как же
мы? – в отчаянии закричала она? – Ну и едь в сваю Найроби! Едь! А мне ничего не
надо.
— Успокойся, милая. – Он нежно обнял ее. – Всего три года. И я тебе буду писать письма.
Ни одного
письма она так и не получила. Сходила с ума от неопределенности и страха,
надеялась и снова отчаивалась. А потом как оборвалось что-то. Просто стало
ясно, что Алексея в ее жизни больше нет. И вообще это был сон. Просто сон. А
она, наивная, поверила, что может стать женой принца. Наивная…
Но кое-кто от Алексея все-таки осталась. Доченька. Лариса. А когда Николая встретила, еще и Наталья родилась. В профессии состоялась, люди уважали. Вроде и хорошо жизнь сложилась, но нет-нет, да и точил червячок. Обиды давно уже не было. Разве что сожаление. И ощущение того, что то давнее чувство, все равно живет в крошечном уголке ее сердца.
Настоящее
Алексей ел борщ.
Ел жадно и неопрятно, с сожалением поглядывая на опустевшую бутылку.
— А ты женат
был? — осторожно спросила она.
— Целых три раза! И еще штук пять просто было, — после выпитого язык его снова заплетался и речь стала несвязной. – Меня как в Найроби устроили, так перед поездкой поженился, а то нельзя было туда неженатым. Ну, я за два дня и женился, на кого папа указал. Та еще была … первостатейная. Все ей не хватало. Потом еще женился, это уже когда папашки не стало. Та хорошая была, сына мне родила. А как звали, не помню, вот прямо вообще. Я в девяностых поднялся хорошо, потом, правда, попался.. Да ладно… — махнул рукой. Ну третья, Зойка, квартиру мою на себя переписала. И говорит мне, давай, до свиданья.
— А
живешь-то где?
— Есть у меня дружок, подвальчик у него, там и обретаюсь, — хмельно захохотал Алексей. Я — вольный человек! Живу, как птичка Божия. Где лег, там и дом.
Он недоуменно
осмотрелся, словно не понимая, куда попал, и осведомился:
—А водка
есть?
— Нет, —
сказала Варвара Никифоровна.
— Ну, тогда
я пошел, — поднялся он. Не могу без нее, родимой.
В дверях она
спросила его:
— Так ты
хоть немножечко помнишь свою Варюху?
— А как же!
– сказал он, натягивая на выданные ему носки растоптанные чуни. – Ты — Варюха.
Кассирша из промторга. Ну все, адью!
Оставшись одна, Варвара Никифоровна в изнеможении села в кресло и накапала себе валерьянки. Машинально потянулась к вазочке, в которой, под искусственным цветком, лежала ее заначка на «тяжелый день». Но вазочка была пуста.
Нежный шепот, как тихое дуновение ветра, терпкий аромат травы на еще горячей земле. Все поглотила ночь, оставив лишь сны. И лишь один вопрос: а не был ли это сон?